|
Мелетинский Е. М. Сказки и мифы - Страница 8Страница 8 из 8 Целый ряд сказочных мотивов и символов — башмачок Золушки, запекание кольца в пирог, ряженье невесты в свиную кожу или кожу старухи (в японской сказке), подставная мнимая невеста, бегство невесты или жениха, запрет называть родовое имя молодой жены и т. п. — находит объяснение в брачных обычаях и обрядах многих народов мира и в конечном счёте восходит также к древней ритуально-мифологической семантике. Сказка сопоставима и со свадебным обрядом в целом, поскольку женитьба на царевне или брак с царевичем является конечной сказочной целью. Отсюда, однако, не следует общий вывод о принципиально ритуальном генезисе волшебной сказки, поскольку своеобразие сказочной фантастики, саму жанровую форму сказки во многом определяют и первобытные фетишистские, тотемические, анимистические, магические представления и сами специфические особенности мифологического мышления, мифологические медиации. На стилистическом уровне важнейшими жанровыми показателями, которые противопоставляют волшебную классическую сказку мифу как художественный вымысел, являются сказочные традиционные формулы, указывающие на неопределённость времени и места (в зачинах), недостоверность (указание на небылицу через категорию невозможного в концовке) и т. д. Зачины и концовки классической волшебной сказки полярно противоположны инициальным формулам (указывающим на мифическое время первотворения: «это было тогда, когда животные ещё были людьми» и т. п.) и финальным формулам этиологического характера архаической сказки. В то же время прямая речь в сказке сохраняет в схематизированном виде некоторые ритуально-магические элементы. Литература
|
|
Нашли опечатку или несоответствие? Выделите текст, нажмите Shift + Enter и отправьте нам уведомление.
|